24 февраля
Ну как забыть такой день? С утра в интернет, а там… Как-то до последнего не верилось, что на такое решатся, причем начнут бомбить всю страну. Даже успокаивало вот это несколько циничное от давних друзей из России: «Да что вы трясётесь, никто не будет на вас нападать». В душе тоска. Понимаю, что ещё вовсю болею ковидом. Вот уж совсем не вовремя.
26 февраля
Чувствую себя плохо. Пошла в аптеку, а аптеки все уже закрыты, и многое закрыто. Заглядываешь в окна, а магазины пустые. Удалось достать антибиотики у знакомой медсестры. Рядом, в бывшем интернате, военные. И, конечно, будут бои. Здесь нельзя оставаться. Было попадание из «Града» совсем рядом. Ищу варианты переехать в центр города.
С левого берега толпы народа вдоль дороги, с баулами, с вещами — и никакого транспорта. Бедные люди. Заехали на место вчерашнего обстрела, такая жуть.
Квартиру в центре, прямо напротив филармонии, снимала знакомая девушка. Она согласовала с хозяйкой вопрос моего заселения.
27 февраля
В наш дом на Левом берегу попали, во всех новостях это. В конце дня уже узнала, что пострадала другая сторона дома, не там, где моя квартира. Очень надеюсь, что моё жильё послужит кому-то убежищем. Я оставила ключи в коридоре, сказала об этом подруге с восьмого этажа, в квартире есть вода и немного продуктов.
Здесь во время воздушной тревоги сидим в подвале, подвал хороший, люди тоже хорошие. Говорят, что его открыли со скандалом. Председатель местного ОСМД не соглашалась, ссылалась на то, что там счётчики и коммуникации. Какую роль всё это играет во время войны, когда людям надо прятаться?..
1 марта
Света нет. Связи тоже не было, берегу заряд. Есть повербанк, налобный фонарик для подвала — это моё главное богатство. Мёрзнем. Но есть газ, молимся на него. В подвале уже присматривали кирпичи для сооружения очага. Информации практически нет. В основном бои на Левом, но и близко к центру тоже уже прилетает.
2 марта
Получено сообщение о том, что Мариуполь в кольце, надеемся, что это вражеская дезинформация.
Была связь. В смартфоне бодренькие обещания мэра города и насчёт света, и насчёт связи. Сын написал из Запорожья, что готовится гуманитарный коридор для выезда. А у нас такое чувство, что все про нас забыли.
3 марта
Связи нет, света нет. Ходили в бомбоубежище, оно глубокое, холодное, сырое, сплошные лабиринты. Было очень тяжёлое чувство. А ещё при свечке резанули глаза детей маленьких. В это мгновение я ощутила, что могу убить, вот реально, первый раз такое.
Решили ходить в свой подвал, пусть он не такой глубокий и не такой безопасный. К нашей радости, люди там собираются хорошие, с болью за Украину, в основном не из этого дома.
Здесь есть семья с Левого берега, очень настроенная на выезд, с детьми. Во дворе много частных машин, все с надписями «Дети».
4 марта
Живы. Есть газ, это очень важно.
С утра сильно кашляла. Хорошо, что я смогла купить антибиотик и проконсультироваться по телефону с врачом, увереннее себя чувствую.
Днём народ высыпал на улицу. Просто необходимо общение.
Люди удивительные, отзывчивые. Удалось добыть обувь для дочки наших знакомых из Сартаны. Просто постучались в квартиру на втором этаже, где есть дети, нам подсказали жители дома.
Люди ездят на оптовый рынок, там есть картошка и другие продукты. Запасы у нас маленькие. Делали свечки из парафина, плавили и заливали в кусочки пластиковых труб, которые нашли в подвале.
5 марта
Есть газ. Вечером раздеваюсь и одеваю под одежду пижаму, утром снимаю. Это дисциплинирует. Холодно. Спасибо одеялам. До сих пор делаю по утрам зарядку.
Не пишу про обстрелы. Это настолько ужасно, что появляется мысль, а имеет ли право человек жить на земле, если он такое делает.
Вроде объявили эвакуацию. Просто кто-то сказал. Пункт сбора около драмтеатра. Мы раздали воду, продукты и пошли. У меня был рюкзак и сумка на колёсах. И пройти-то всего надо было немного. Вот тут я поняла, что совсем не в форме. Народу собралось очень много, частных машин много. Долго ждали. Никакой эвакуации не произошло, а назад я еле дошла.
Только бы не заболеть совсем. Так было плохо. Развесила перед газом сушить свою мокрую одежду, переоделась, понемногу начала оживать.
Ночь вся прошла под обстрелами. Рядом с двором бил миномёт. Боялись ответки. Захлёбывается сердце, слабость.
6 марта
Утром опять якобы эвакуация. Я поняла, что не в состоянии идти. Решила переговорить с семьёй из Сартаны. Сказали, что если будет зелёный коридор, то, может быть, меня возьмут.
Эвакуации опять не было. Теперь мы ориентируемся на семью с Левого берега — Жека с Татьяной, с ними двое сыновей — Святослав и Арсений, и ещё одна семья с ребёнком. Они всё время ездят узнавать про эвакуацию.
7 марта
Ну вот и нет последней радости. Вечером отключили газ. Дома совсем холодно. Теперь следующая молитва после отключения газа — чтобы не выбило стёкла. Тогда замёрзнем. Ну и мечта о зелёном коридоре.
Надо придумывать уличные печи для приготовления еды.
Сартанская семья с тремя дочками переселилась в подвал. Жека с Татьяной и детьми тоже. Вечером играли в ассоциации. Самый длинный ряд получился с путиным, нескончаемый — не знала, что есть столько плохих слов на свете.
Наладили костры. Солнце, снег, барбекю, прямо праздник. Вот что нелепо. Эвакуации опять нет.
Стала ложиться в восемь часов, как стемнеет.
8 марта
На улице снег, мороз. Собирают снег во все ёмкости, это вода. Вчера несколько раз было такое — люди просто подходят и обнимают: Андрей, Жека, Саша. И хочется всем говорить добрые слова. Люди удивительные. Я весь день до комендантского часа или хожу вдоль дома, или еду готовлю. Ну и регулярные пробежки в подвал при обстрелах. Домой захожу только покушать или немного посидеть. Холодно.
Люди ходят по дворам, просят еду, вещи. Отдала большую подушку. Думаю, хозяева простят. Нашла в квартире для себя тёплую кофту и штаны, стало намного теплее. Очередной раз спасибо этому дому.
Люди разные. Есть — паникуют: «Мы все умрём». Есть такие, что Майдан недобрым словом вспоминают, с него всё началось. То есть у многих сквозит — жертва сама виновата.
9 марта
14-й день войны. Вчера застолбили место в подвале на случай, если выбьет стекла.
Ночью ожидается до минус 7, как бы это пережить. Днем было солнце. Сегодня были авиаудары. Это очень страшно. У нас выбило внешнее окно на кухне, стало ещё холоднее. Милый дом, как он нас бережёт. Спасибо, что мы ещё не на улице. Парень из соседнего подъезда дал скотч, заклеили окна, где можно, и заложили книгами.
10 марта
Ночевали в подвале. Снесли туда матрас от кровати. Спать почти не получилось. Храп. Кроме нас там ещё три семьи. Света с Сашей и тремя дочками, их родители, все из Сартаны, Жека с Таней с двумя сыновьями с Левого и ещё молодая пара с мальчиком с аутизмом, Жека их взял под своё крыло. Женин сын, Арсений вчера вечером рисовал портреты всех желающих в подвале. Это чудо. Хорошо, что есть лампа, которую заряжают от автомобильного аккумулятора, дети могут рисовать.
С трёх ночи были сильные обстрелы. Мы на втором ярусе глубины подвала. На первый спускались жители подъезда, пережидали. Прислушалась, о чем говорят. Просто успокаивают детей и комментируют: «Прилёт-отлёт, самолёт».
11 марта
В подвале ещё одни соседи, семья с двумя сыновьями. Гарик, новый сосед, страшно храпел всю ночь, а это прямо под боком. Всё равно удалось немного поспать. Сейчас это воспринимается, как в семье одной — что тут поделаешь. Жека, вождь, как его назвала Юля — девушка, с которой я выехала с Левого берега — заботится ещё о семье с больным ребенком. Всё это выглядит совершенно по-родственному, а я выяснила, что они знакомы с этой семьёй всего несколько дней. На ночь, опять же Жека, устанавливает дежурство по подвалу.
Все очень дружно живут в подвале. По вечерам, как могут, развлекают и отвлекают детей.
Люди ходили в центр — много разрушений, убитые прямо на улице.
Может, это всё снится? Как может происходить такое? Уже в основном разговоры — «только бы выжить». Одно неосторожное слово — и конфликт. Нервы на пределе.
12 марта
Спала плохо, но было не очень холодно. На мне пять штанов, пять кофт, три одеяла.
Летают самолёты. Люди больше всего боятся самолётов, особенно сартанцы. Старшая девочка, которой 16, так серьёзно и обстоятельно рассказывала про то, как самолеты сбрасывали бомбы… С видом знатока. На миномёты, даже грады, люди реагируют спокойнее, примерно знают, на каком это расстоянии; под раскаты орудий весь день снуют с кастрюлями и дровами. А вот когда самолёт — все со страшной скоростью бегут прятаться.
Сегодня Полине исполнилось 16. В подвале повесили гирлянду, было много поздравлений, подарков. Я подарила пачку печенья с надписью. В семье было небольшое застолье, знаю, что продукты все очень экономят. И все равно Жека регулярно приглашает на чай. Конечно, отказываются. Это нормально. Ещё Жека всё также каждый день пытается уехать, грузит вещи, две семьи и едет узнавать про коридор. Его место не занимают. Пока каждый день возвращается.
13 марта
Утром минус пять, но солнечно очень. Опять летают «гитлеры», так я их называю. Люди с утра у костров, все разговоры о продуктах. Никто не знает, что будет дальше, и будет ли гуманитарная помощь и коридор. Раньше люди ездили на машинах к оптовому рынку, сейчас боятся. И машину боятся потерять, могут забрать военные, время такое. Вчера рассказывали, что к оптовому рынку подъехала фура с картошкой, а тут грады. И вот картина, машина раскуроченная, люди убитые, картошка рассыпается по улице. Но люди поднимаются после обстрела, собирают её, суют в карманы… Я вот думаю, сколько магазинов больших разграблено — если разделить на всех, то можно было бы как-то протянуть. Говорят, вся администрация удрала, а надо было всю эту работу по сохранению и выдаче продуктов организовать.
Сегодня при обстреле в соседнем доме вылетели стекла до пятого этажа. Андрею, парню из соседнего дома, осколок попал в ногу, он его сам доставал. Беда приближается, и люди прибывают с других улиц, домов. Рассказывают ужасы, город просто зачищают.
Был конфликт с местным дворовым ОСМД. Решили развести костёр поближе, так как участились авианалёты, и далеко бежать до укрытия. Не разрешили, там плитка красивая. Вот и думай. В такое время каждый показывает своё истинное лицо. Всё накалено до предела.
Опять самолёт. И все дружно, быстро, в подвал.
14 марта
Бои всё ближе. Сосед по подвалу, Жека который, опять хочет попробовать уехать. По-моему, уже пятый раз. Опять погрузили вещи, наказали до вечера не занимать их место в подвале и поехали. Накануне долго ждали связи с теми, кто поехал. Получилось у людей. Хоть бы и у наших получилось. Саша из Сартаны, который обещал нас взять, сказал, что поедет только, если будет зелёный коридор проверенный.
Я сделала зарядку и сварила овсянку. Это моё оружие, сохранять какие-то важные моменты из мирной жизни. Пижаму перестала надевать, слишком холодно.
Дело в том, что овсянка кончается. Значит, надо ехать. Мороз, но день солнечный. Все снуют за водой. Похоже, несколько машин прорвались в сторону Запорожья.
Когда готовлю еду у костра крайнего подъезда, слышу разговоры о том, что виноваты не те, что бомбят и напали, а те, что защищаются в городе. Ясно, что все хотят жить и хотят, чтобы кончилась война. Но нападают именно на город, поэтому защищают город. Не будут защищать, значит отдадут всё по очереди. И очередь эта будет нескончаема. Вся Украина.
Здесь во дворе, на Металлургов, много собак и собачек. Самые забавные у начальницы ОСМД, они интересной породы, они не бегут, они катятся, и где-то глубоко в шерсти у них, наверно, есть глаза. Ещё есть собака-далматинец, она у мужчины переселенца, всегда стремительно выбегает во двор, нарезает круги и о чем-то разговаривает — именно так: полуворчание, полускулёж, полугавканье. Она лечит нас, очень любила ласку и всегда что-то тоже говорит в ответ на неё. А ещё часто приходят во двор собаки, которые недавно были чьими-то, это видно сразу. Что случилось с их хозяевами? Остаётся только догадываться.
15 марта
Доела я ту, домашнюю овсянку. И оказалось — нам надо ехать, вот ведь как бывает.
Все сборы были на нервах. Возьмут ли, что из вещей можно взять. Залезли на пятый этаж соседнего дома, где есть кусочек связи. Там узнала, что Жека в дороге звонил сыну моему. Добирались трудно, под обстрелами, но уже на месте. Много блокпостов, особенно опасно перед Васильевкой, там долго стоят машины.
Колонна собирается очень большая, машины едут и едут, все с белыми тряпочками, с надписями «Дети», повреждённые, с разбитыми стёклами. Да, страшно, да, тревожно, обстрелы бесконечные, и колонну могут обстрелять. Но нас много, это как-то успокаивает. Когда уже в машину села, возникло такое чувство, что спустилась в подвал, где относительная защищённость. Знаю, что глупо, но появилась надежда. Ведь Жека выехал. И у нас должно получиться.
С собой небольшой рюкзак. Трудно было сложить туда самое необходимое. Но выбрала: лекарства, документы, кроссовки на весну, курточка и брючки на весну и платье — летнее, вышиванку. Ведь всё это будет так необходимо, ведь впереди и весна, и лето. И, конечно, самые главные мои вещи-друзья: фонарик налобный, повербанк, дневничок. Тёплые вещи все на мне. Не пропаду.